Правовые основы противодействия терроризму в зарубежном праве

Номер журнала:

Краткая информация об авторах: 
  •  
  • Романовский Георгий Борисович – доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного права Пензенского государственного университета;
  • Безрукова Олеся Владимировна – кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права Пензенского государственного университета
Аннотация: 

В статье показано, что эффективная борьба с терроризмом предполагает введение дополнительных ограничений прав и свобод граждан. Требуются масштабные контрольные полномочия, чтобы спецслужбы могли не просто реагировать на состоявшиеся теракты, но и их предотвращать. В таких условиях любые инициативы, направленные на расширение прав органов Федеральной службы безопасности, полицейских служб, вызывают яркую общественную дискуссию. В целях получения ясного представления о способах борьбы с терроризмом в статье представлено сравнительно-правовое исследование законодательства о противодействии терроризму в Германии и Великобритании.

Ключевые слова: 

терроризм, угроза, противодействие, преступность, зарубежный опыт, Германия, Великобритания, кибертерроризм, конфискация имущества.

Публикация подготовлена в рамках поддержанного
РГНФ научного проекта № 17-03-00071
 
     Для Советского Союза тема борьбы с террористами была чем то из области экзотики. Первый Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. не содержал специальный состав, который бы в полном объеме раскрывал понятие террористического акта. Статья 64 УК РСФСР 1922 г. всю объективную стороны сводило к краткой и емкой фразе – «организация в контрреволюционных целях террористических актов». Обозначался только перечень лиц, против которых противоправные действия могли оцениваться как террористический акт – представители советской власти или деятели революционных рабоче-крестьянских организаций. Законодатель того времени не посчитал нужным установить самостоятельную санкцию, а сделал только отсылку к печально известной (по репрессиям сталинского времени) части 1 статьи 58 УК РСФСР, предусматривавшей высшую меру наказания (и только при наличии смягчающих обстоятельств – замену на длительное лишение свободы). УК РСФСР редакции 1926 г. устранил и этот «недочет»: организация терактов стала статьей 58.8, заняв свое место в системе репрессивного механизма.
     УК РСФСР 1960 г. в статье 66 обозначал объективную сторону террористического акта следующим образом: «Убийство государственного или общественного деятеля или представителя власти, совершенное в связи с его государственной или общественной деятельностью, с целью подрыва или ослабления Советской власти». Краткость нормы при этом компенсировалась еще и тем, что любые случаи осуждения по данной статье проводились в строжайшей секретности.
     Смена социально-экономической формации, произошедшая в конце ХХ века, привела также к приобретению многих негативных элементов Западного мира. Практически сразу же наша страна столкнулась воочию с таким явлением как терроризм. А Чеченские кампании показали российскому обществу, что борьба с террористами может приобретать формы полномасштабной войны. Сразу же стало ясно, что той правовой базы для эффективной борьбы с мировым злом явно недостаточно. Так, впервые был принят Федеральный закон от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом». Россия стала страной, где был принят специальный нормативный акт, в котором указанная проблема должна была быть разрешена в комплексе мер: уголовно-правовой, административной, социальной и иной направленности. В то же время данный закон не являлся источником уголовного права. Было сохранено четкое разделение, что преступность деяния может быть определена только нормами УК РФ.
     Взрывы домов в Москве и Волгодонске, трагедии на Дубровке и в Беслане показали, что указанный закон имеет ряд недостатков. Он нуждался в серьезной доработке. Поэтому позднее был принят Федеральный закон от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму», который по настоящее время дополняется некоторыми положениями.
     Необходимо отметить, что эффективная борьба с терроризмом предполагает введение дополнительных ограничений прав и свобод граждан. Требуются масштабные контрольные полномочия, чтобы спецслужбы могли не просто реагировать на состоявшиеся теракты, а, в первую очередь, их предотвращать. В таких условиях любые инициативы, направленные на расширение прав органов Федеральной службы безопасности, полицейских служб, вызывают яркую общественную дискуссию. Достаточно вспомнить, как происходило обсуждение «пакета Яровой» летом 2016 года, чтобы констатировать тот накал страстей, который выливался, в том числе, в различные акции неповиновения со стороны некоторых граждан.
     С учетом актуальности темы необходимо обратиться к зарубежному опыту противодействия терроризму (ограничившись такими странами как Германия и Великобритания). 
     Так, в Германии действуют: Закон о противодействии терроризму (Gesetz zur Bekämpfung des Terrorismus [8]), принятый в декабре 1986 г. и вступивший в силу с 1 января 1987 г.; Закон о борьбе с международным терроризмом – Gesetz zur Bekämpfung des internationalen Terrorismus (TerrorBekämpfG [7]), принятый в январе 2002 г.; Gesetz zur Änderung der Verfolgung der Vorbereitung von schweren staatsgefährdenden Gewalttaten (GVVG-Änderungsgesetz – GVVG-ÄndG [6]), принятый в 2015 г. и установивший уголовную ответственность за «террористический туризм». Однако ни один из упомянутых законов не представляет собой систематизированный акт, представляющий общее понятие терроризма и устанавливающий комплекс мер по противодействию. Все три указанных закона представляют собой внесение изменений в уже существующие нормативные акты Германии. Понятие терроризма сведено к формулировке объективной стороны преступления, ответственность за совершение которого предусмотрена УК ФРГ (§ 129). Но и в этом случае немецкий законодатель подходит своеобразно, определяя лишь ответственность за «создание преступного объединения», которое охватывает собой все возможные деяния террористической направленности.
     Законодательство Великобритании о борьбе с терроризмом имеет определенные особенности, характерные для правовой англо-саксонской системы: отсутствие кодифицирующего акта, принятие различных законов, имеющих зачастую одинаковые названия. Во многом законодательство Великобритании носило ситуационный характер. Первый закон был принят в 1974 г. Как в Германии первый акт был следствием террористических атак со стороны подпольной организации RAF, так и в Великобритании принятие Закона было обусловлено серией удачных операции со стороны Ирландской республиканской партии (IRA) и Ирландской национальной освободительной армии (INLA). 21 ноября 1974 г. произошел взрыв в Бирмингеме, унесший жизнь 21 человека (более 180 получили ранения). Министр внутренних дел Рой Дженкинс уже 25 ноября объявил о разработке законопроекта, а 28 ноября он был одобрен в палатах парламента, 29 ноября подписан Королевой. Подобная скорость вызвала определенные подозрения о более ранних сроках подготовки нормативного акта. Министерство, по-видимому, ждало просто удобного случая, чтобы ускорить его принятие. Одновременно такая цепочка событий добавила аргументов сторонникам конспирологических версий любых событий. Закон включал в себя определенные характеристики. Во-первых, указывалось на временность его действия (хотя сами рамки не были определены). Во-вторых, временность обуславливала чрезвычайность полномочий, предоставляемых полицейским службам. Однако в последующем при внесении изменений в законодательство о противодействии терроризму, при проведении заседаний парламентских комиссий по данному вопросу, обсуждение временности и чрезвычайности мер не становилось предметом дискуссий. Террористические угрозы, к сожалению, не уменьшались.
     В 2000 г. в Великобритании был принят объемный закон – Акт о терроризме [9], статья 1 которого представила понятие терроризма. Во-первых, террористическими действиями обозначены не только насилие в отношении человека, но и нанесение серьезного ущерба имуществу, создание угрозы здоровью и безопасности населения, а также электронным системам. Таким образом в Соединенном Королевстве криминализирован и кибертерроризм. Кстати, статья 205 УК РФ не включает в понятие террористического акта совершение атак на электронные системы. А ведь именно такое воздействие может привести к еще более катастрофическим последствиям, чем просто совершение взрыва, или убийство политического деятеля. С учетом зависимости человечества от информационных и электронных технологий в российской юридической науке неоднократно указывалось на дополнение российского уголовного закона специальным составом преступления – кибертерроризм [1. С. 27-32] [2] [3. С. 12-19] [4. С. 6-11]. Однако данное предложение пока не нашло своей поддержки у отечественного законодателя. Основная отговорка сводится к тому, что в УК РФ есть специальная глава 28 «Преступления в сфере компьютерной информации». Но если следовать такой логике, то и не следует выделять специальный состав «Террористический акт» (статья 205), поскольку подобные действия криминализированы другими статьями УК РФ (например, статья 105 «Убийство»).
     Во-вторых, в Соединенном Королевстве использован традиционный подход понимания терроризма теми целями, которые ставятся при совершении преступных деяний: 1) оказать влияние на органы государственной власти; 2) запугать общество (или его часть); 3) продвигать политические, религиозные или идеологические убеждения.
     В-третьих, в Акте 2000 г. есть существенные дополнения, согласно которым терроризмом будут также упомянутые действия, совершенные в пользу запрещенной организации, а также совершенные за пределами Королевства.
     Следует обозначить широкий подход к условиям запрета организации по данному Акту. Деятельность юридического лица будет запрещено на территории Соединенного Королевства, если оно: совершает или участвует в актах терроризма; ведет подготовку террористических действий; содействует терроризму или его поощряет; иным образом касается терроризма. Последний момент следует отметить особо. Для английского и американского права характерен институт прикосновения к преступлению. Зачастую в России его отождествляют с институтом соучастия. Однако прикосновение имеет некоторые отличия, включающие в себя, в первую очередь, повышенные репрессивные последствия. Используется в США и Великобритании в законодательстве против терроризма, наркоторговли, организованной преступности. Суть его в том, что любое касание преступления влечет за собой уголовную ответственность. Например, простое предоставление помещения для ведения переговоров (взаимных консультаций, проживания и т.д.) террористам и наркоторговцам приведет к возбуждения уголовного дела и последующей конфискации имущества. Данная мера носит серьезный профилактический характер. Таким образом участие (принадлежность или следование ее идеям) в запрещенной организации влечет за собой уголовное наказание до 10 лет лишения свободы. Кроме того, преступным будет также любое финансовое участие в целях терроризма. Акт дополняет, что лицо должно либо предполагать или «иметь разумные основания подозревать», что преданное имущество (включая денежные средства) будет использоваться в целях терроризма.
     В декабре 2001 г. в Великобритании был принят Акт о борьбе с терроризмом, преступности и безопасности [5]. Данный документ стал ответной реакцией на атаки 11 сентября 2001 г. в США и являл собой внесение изменений и дополнений в Акт 2000 г. Документ обеспечивал информационный обмен между полицейскими службами и органами государственной власти в целях получения разведывательной информации о подозрительных лицах (в первую очередь, в отношении иммигрантов и лиц, заявляющих о предоставлении убежища), обеспечивал замораживание преступных активов, расширил и уточнил перечень преступных деяний, ввел понятие биотерроризма, усилив контроль за патогенами и токсинами. Обратим на один момент особо. Акт 2001 г. в первых статьях предусматривал конфискацию имущества, предназначенного для использования в целях терроризма, добавив, независимо от того, предназначалось ли имущество для совершения конкретного преступления.
     Вопросам борьбы с финансовым обеспечением террористической деятельности в странах Западной Европы уделяется повышенное внимание. Обратим внимание, что в Российской Федерации статья 205.1 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за «содействие террористической деятельности», охватывающим «финансирование терроризма». Указанное понятие расшифровывается в п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности». Не будем вдаваться в полный пересказ данного пункта. Отметим, что главу угла ставится «осознание» того, что передаваемые средства (имущество) предназначены для совершения преступлений террористической направленности. Напомним, британское право толкует подобное деяние гораздо шире «предполагать» или «иметь разумные основания подозревать». Обратимся к словарю: 1) осознавать – это означает понимать, сознательно усваивать; 2) предполагать – допускать возможность, считать вероятным. Разница, как видно, весьма существенная.
     Таким образом европейский опыт показывает, что российское законодательство в части противодействия терроризму заметно отстает по признакам его репрессивности. В то же время террористические угрозы не утрачивают свою актуальность для нашей страны. По-видимому, необходимо учитывать зарубежный опыт в отечественной законодательной практике, особенно в части пресечения любых действий, содействующих (хотя бы и косвенно) преступной деятельности.
Литература: 
[1] Данильченко Э.Д. Правовая основа противодействия правоохранительных органов кибертерроризму // Транспортное право. 2015. № 4. 
[2] Капитонова Е.А., Романовский Г.Б. Современный терроризм. М., Юрлитинформ, 2015. 
[3] Паненков А.А. Кибертерроризм как реальная угроза национальной безопасности России // Право и кибербезопасность. 2014. № 1. 
[4] Услинский Ф.А. Кибертерроризм в России: его свойства и особенности // Право и кибербезопасность. 2014. № 1. 
[5] Anti-terrorism, Crime and Security Act 2001 // 2017, Legislation.Gov.Uk. URL: https://www.legislation.gov.uk/ukpga/2001/24
[6] Gesetz zur Änderung der Verfolgung der Vorbereitung von schweren staatsgefährdenden Gewalttaten // 2017, Bundesrat.De. URL: https://www.bundesrat.de/SharedDocs/beratungsvorgaenge/2015/0001-0100/003...
[7] Gesetz zur Bekämpfung des internationalen Terrorismus // 2017, Bundesministerium des Innern. URL: https://www.bmi.bund.de/SharedDocs/Gesetzestexte/DE/Terrorismusbekaempfun...
[8] Gesetz zur zur Bekämpfung des Terrorismus // 2017, Dejure.Org. URL: https://dejure.org/Drucksachen/Bundestag/BT-Drs._10/6635
[9] Terrorism Act 2000 /// 2017, Legislation.Gov.Uk. URL: https://www.legislation.gov.uk/ukpga/2000/11/schedule/7
Заголовок En: 

Legal Basis for Countering Terrorism in Foreign Law

Ключевые слова En: 

terrorism, threat, counteraction, crime, foreign experience, Germany, Great Britain, cyberterrorism, confiscation of property.