Эволюция российской модели государственности в ракурсе государственно-церковных отношений: традиционная и инновационная составляющие

 

     Государственно-церковные отношения являются важнейшей составляющей развития российской государственности в силу целого ряда причин. 

     Во-первых, из Византийской империи вместе с христианством Русь восприняла идею «симфонии властей». Как отмечают Т.Л. Мигунова и Р.Л. Романовская, «суть византийской модели соотношения светской и церковной властей состояла в том, что: 1) они не сливаются друг с другом, а существуют автономно (Церковь служит божественному, небесному, а государство – человеческому, земному; целью Церкви является вечное спасение людей, а цель государства – их земное благополучие); 2) они постоянно взаимодействуют, помогают друг другу (Церковь обеспечивает идеологическую основу функционирования государства, духовно окормляет подданных, воспитывает их в духе послушания власти, а государство, в свою очередь, оказывает материальную поддержку Церкви, обеспечивает охрану ее монополии в идеологическом пространстве, помогает ей в деле распространения вероучения); 3) они не стремятся господствовать друг над другом и не вмешиваются в дела друг друга» [9. C. 148]. 

     Вопрос о византийском «наследстве» неоднократно поднимался на различных этапах развития Российского государства: и при создании в XV веке теории «Москва - третий Рим», и при проведении церковной реформы патриарха Никона в 1650-е гг. Как отмечают современные исследователи, «несмотря на то, что Византийская империя давно исчезла с географических карт, она и в настоящее время косвенно остается активным участником исторического процесса в силу двух обстоятельств, вытекающих одно из другого. Первое - особенности развития византийской богословской мысли, явившейся теоретической базой построения государственности в восточной и западной частях Римской империи, породили глубокие противоречия, до сих пор актуальные при определении цивилизационного поведения различных государственно-общественных образований. Вторым обстоятельством является, очевидно, прямое, на определенном этапе дидактическое, наставническое влияние Византии на становление Московского государства. Византийские социально-политические учения, идеи государственного устроения, принципы общественного уклада, в период IX-XV веков формируемые и развиваемые в будущей России, оказались прочным фундаментом... Российское государство, будучи еще у истоков своего формирования, усвоило идеи государственности «второго Рима», приняв как эстафету роль Византии в поддержании дихотомии «Запад - Восток», лежавшей в основе развития европейской истории многих столетий» [6. C. 74-75].

     Во-вторых, Церковь наравне с государством являлась нормотворцем. Достаточно вспомнить, к примеру, решения Стоглавого собора 1551 г. в России, структура которого повторяла Судебник 1550 г.

     О значении церковных канонов в нормативно-правовом регулировании общественных отношений в России свидетельствует тот факт, в 1841 г. в статье 6 Устава духовных консисторий были перечислены источники действующего права русской церкви. К ним были отнесены: Закон Божий, законы или правила Святых Апостолов, святых вселенских и поместных соборов и святых отцов, Духовный регламент и последовавшие за ним императорские указы и определения Святейшего Синода, действующие государственные узаконения.

     Перечень этих источников был неизменен вплоть до 1917. Это подтверждает тот факт, что когда в годы первой русской революции специальной комиссией Высочайше утвержденного Предсоборного совещания при Святейшем Синоде был разработан проект Церковного судебника, в статье 12 было закреплено: «Церковно-судебные места и лица при производстве и решении подлежащих их ведению дел основываясь на Законе Божьем, в Священном Писании предложенном, на правилах Святых Апостол, святых соборов Вселенских и Поместных и Святых Отцов, действуют согласно постановлениям сего Судебника, узаконениям Русской Поместной Церкви и общим законам Российской империи» [9, с.3]. Таким образом, вплоть до 1917 г. можно говорить об огромном влиянии религии на российскую правовую традицию [10. C. 168-173].

     На современном этапе церковные каноны не имеют характера правовых норм, однако они учитываются как при решении определённого круга вопросов государственно-церковных отношений, так и в судебной практике. К примеру, при решении вопроса о передачи того или иного объекта как имущества религиозного назначения определённой религиозной организации, согласно Постановлению Правительства Российской Федерации от 26 апреля 2011 г. № 325 «О перечне документов, обосновывающих право религиозной организации на получение имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности, и порядке их выдачи», религиозная организация должна предоставить, среди прочих документов, копии устава религиозной организации и устава руководящего органа (центра) [12]. 

     В-третьих, как показывает история, кризисы российской государственности сопровождались серьёзными кризисами Церкви. Например, в период раздробленности церковь также погрязла в междоусобицах, хотя они носили невооруженный характер.

     Традиционной является периодизация, согласно которой развитие государственно-церковных отношений прошло четыре этапа: с Древней Руси до петровской эпохи, когда реализовывалась «симфония властей», синодальный период, когда Церковь попала в подчинённое положение по отношению к государству (цезарепапизм), советский период, когда смена государственности привела к периоду гонений для церковных организаций, современный этап - восстановления «симфонии властей» в рамках светского государства [9. C. 148-149]. Таким образом, период преобладания Церкви над государством в российской истории не выделяется. 

     Вместе с тем, российская модель государственности значительно менялась под воздействием развития государственно-церковных отношений.

     В Древней Руси Церковь не была вписана с систему государственных органов, но придавала развитию Древнерусского государства общемировой контекст, устанавливая через систему присылаемых из Византии митрополитов постоянные отношения с Восточной Римской империей. Вместе с тем, именно эта система показывала несколько зависимый характер государственной власти от внешнеполитического фактора.

     В удельный период можно сказать, что именно Церковь сыграла решающую роль в сохранении российской государственности, т.к. практически была единственной общерусской организацией.

     «Симфония властей» предполагала, что центром нового единого Русского государства станет та часть русских земель, которая сумеет привлечь на свою сторону Церковь, а поэтому каждый князь пытался привлечь ее на свою сторону и использовать для возвышения над остальными. С этой целью князья всячески старались возвести в митрополичий сан своего ставленника. Так, в 1147 г. великий князь Изяслас решил последовать примеру Ярослава Мудрого и созвать собор русских епископов для избрания и посвящения митрополита. Кандидатурой великого князя был Климент Смолятич. Но тут же возник конфликт: епископ Смоленский Нифонт заявил, что митрополит может быть посвящен не иначе, как константинопольским патриархом. Нифонт был сослан в Новгород. Однако вскоре возникла новая проблема - в Константинополе в это же время тоже посвятили нового русского митрополита Константина, грека по происхождению. Тогда было решено, что ни один из выбранных не будет митрополитом, и в Византии избрали нового.

     Безусловно, что сложившиеся государственно-церковные отношения предопределили возвышение сначала Владимиро-Суздальского, а затем Московского княжества, государственная модель которых наиболее соответствовала древнерусской, характеризующейся сильной великокняжеской властью. Ведь до 40-х гг. XIII века несмотря ни на что русский митрополит жил в Киеве и назывался митрополитом киевским. Но уже митрополит Кирилл (1243-1280) стал жить попеременно то в Киеве, то во Владимире. А следующий митрополит - Максим Грек (1283-1305) жил во Владимире постоянно. Однако уже в 1325 г. митрополит Петр перенес митрополичью кафедру в Москву, поддержав московских князей в их борьбе за политическую гегемонию.

     Церковная власть способствовала тому, что уже середине XVI века Россия превращается в монархию, т.к., как известно, митрополит Макарий был категорическим противником коллективного управления страной Боярской Думой, но при этом подсказал молодому Ивану IV необходимость учреждения представительного органа. Таким образом, благодаря Церкви в России установилась сословно-представительная монархия. 

     Одним из важнейших вопросов, определяющих эволюцию российской государственности, было соотношение светской и духовной власти в России. Так, в росписи Успенского собора Московского Кремля царь поставлен выше иерархов [2. C. 44]. Однако, как отмечает В.А. Цыпин, «в допетровской России великокняжеская, а потом и царская власть ограничена была не только традиционным, обычным правом, но и принципиальной независимостью от Царя Высшей церковной власти – Освященного Собора и Патриарха» [13. C. 17].

     Когда в 1721 г. в России была введена синодальная система церковного управления, приобрёл особую актуальность вопрос о статусе российского императора в Русской Православной Церкви. В Духовном регламенте были использованы достаточно общие формулировки, не отвечавшие на вопрос, является ли российский император главой Русской Православной Церкви. Манифестом от 18 декабря 1796 г. Павел I попытался изменить сложившийся порядок. Он сам возложил себе на голову корону, надел далматик (одежда византийских императоров, очень сходная с саккосом архиереев) и порфиру, затем актом от 5 апреля 1797 г., который ввёл в России австрийскую систему престолонаследия, провозгласил русского монарха главой Русской Православной Церкви. Произошло «открытое восстановление византийских обычаев» [3. C. 84]. Нормативно-правовые инновации Павла I и введённая им практика имели важное значение для развития, как государственного, так и церковного права. Они отразились в формулировках Свода законов Российской империи. Согласно статье 42 части тома I, «Император, яко христианский государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры и блюститель правоверия и всякого в церкви святой благочиния». Кроме того, в статье 43 Свода законов Российской империи было закреплено: «В управлении церковном Самодержавная власть действует посредством Святейшего Правительствующего Синода, ею учрежденного». 

     В ХХ веке пришло осознание того, что Российское государство, одним из признаком которого является многонациональность и многоконфессиональность населения, должно быть светским. Причём этот процесс начался с 80-х гг. XIX века и сначала был связан с развитием идеи о необходимости законодательного закрепления в России свободы совести. С начала работы Государственной Думы в 1906 г. вопрос о вневероисповедном состоянии и переходе к светскому государству ставился уже открыто различными политическими силами.

     На современном этапе Российская Федерация как светское государство придерживается как веками сложившихся правовых традиций, так и инноваций. Так, например, законодательно признаётся «особая роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры», а также подчёркивается уважение «христианства, ислама, буддизма, иудаизма и других религий, составляющих неотъемлемую часть исторического наследия народов России» [11]. Это вызвано тем, что, как справедливо отмечает З.Ш. Матчанова, «в конце XX–начале XXI века в нашей стране произошло обострение этнической ситуации, которое привело к возникновению локальных этнических кон¬фликтов различной степени интенсивности и напряженности. Многонациональный и многоконфессиональный характер российского общества, имеющий колоссальный культурный потенциал, в сложный для страны период породил абсолютно деструктивный этноконфликтный заряд» [8. C. 17]. С другой стороны, Российское государство, конституционно закрепив высшей ценностью реализацию прав человека, существенно повлияло на сложившийся в течение столетий субъектный состав государственно-церковных отношений. Верующая или неверующая личность на современном этапе является важным участником процесса государственно-конфессионального взаимодействия. Необходимо отметить, что инновационным является и то, что в последние 25 лет, Россия чётко ориентируется в вопросах регулирования государственно-конфессиональных отношений на международно-правовые стандарты, чего не было в советский период [5. C. 32-34]. 

     Также Церковь всегда вставала на защиту российской государственности в периоды самых тяжких испытаний. Достаточно вспомнить роль Сергия Радонежского в борьбе с монголо-татарами, попытку организации сопротивления полякам патриархам Гермогеном в период «Смуты», социальное служение Церкви в период войн, эпидемий, неурожаев [4], сотрудничество Советского государства и Церкви в годы Великой Отечественной войны. 

     Сегодня, когда в мире накопилось огромное количество проблем и ещё не выработана парадигма развития мирового сообщества в XXI веке, а только идёт её поиск, поддерживается традиция помощи религиозных организаций государству. Так, в условиях санкций в отношении России со стороны США и Европейского Союза 12 февраля 2016 года в Гаване состоялась встреча патриарха Московского и всея Руси Кирилла и папы римского Франциска. Таким образом, религиозные организации могут выступать в определённой степени «медиаторами», показывая, что некоторые политические разногласия не должны трансформироваться в конфликт между народами. Традиция переговоров «посредников» известна с глубокой древности и продолжает применяться [2. C. 112].

     Таким образом, государственно-церковные отношения сыграли важную роль в эволюции российской государственности. Во взаимодействии Российского государства и Русской Православной Церкви есть так называемые традиции моменты (взаимодействие в периоды испытаний, войн, совместная забота о социальной сфере, учёт международного фактора) и инновационные, связанные с реализацией принципа светского государства и защитой прав человека.