Репрессирование по «лимитам» в период «Большого террора» в СССР: историко-правовой аспект

     «Большой террор», принято считать пиком репрессивной политики советского государства, а высшей точкой самого «Большого террора», проявлением наиболее явного произвола со стороны государства, стали репрессии по «лимитам», которые имели место в нашей стране с августа 1937 г. по ноябрь 1938г.

     Проведению массовых репрессий предшествовало апробирование данной системы в Западно-Сибирском крае с целью в последующем распространить ее по всей стране.

     28 июня 1937 г. Политбюро ЦК ВКП (б) издало следующее постановление:

     «1. Считать необходимым в отношении всех активистов повстанческой организации среди высланных кулаков применить высшую меру наказания.

     2. Для ускоренного рассмотрения дел создать тройку в составе Нач. УНКВД по Зап. Сибири т. Миронова (председатель), прокурора по Зап. Сибири т. Баркова и секретаря Запсибкрайкома Эйхе».

     Через несколько дней, 2 июля 1937 г. было издано постановление «Об антисоветских элементах», которое положило начало проведению массовых репрессий. ЦК ВКП (б) предлагал всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся из ссылки кулаков и уголовников,  с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и расстреляны в административном порядке (через тройки), а остальные, менее активные, но все же враждебные были бы переписаны и высланы по указанию НКВД. В постановлении также говорилось: «ЦК ВКП (б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке».

     После этого на места по линии НКВД была направлена директива № 266 о проведении учета кулаков и уголовных элементов, разделении их на две категории, согласовании окончательных цифр с партийным руководством республики или области. В центр поступали итоговые цифры, которые ана­лизировались и, как правило, корректировались в сторону увеличения. Так, первоначально по Ивановской области начальник УНКВД В.А. Стырне оп­ределил для репрессирования по первой категории (ВМН) 276 кулаков и 66 уголовников, а начальник УНКВД по Омской области Э.П. Салынь выявил 479 кулаков (в последствии для Ивановской и Омской области были установлены цифры 2750 и 3500 соответственно). Но Далеко по некоторым регионам установили цифры, гораздо больше. Например, Д.М. Дмитриев (начальник УНКВД по Свердловской области) доложил о 4 700 кулаках, Г.С. Люшков (начальник УНКВД по Ростовской области) о 5 721, которых они предлагали расстрелять.

     30 июля 1937г. Н.И. Ежовым был издан Оперативный приказ НКВД №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов» [10. С. 273], который был утвержден постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) от 31 июля 1937 года, подписанным Сталиным. Данный приказ мы рассмотрим более подробно, так как именно он впервые определил вышеуказанные «лимиты».

     В соответствии с данным приказом, операция была начата с 5 августа 1937 г. В Узбекской, Туркменской, Таджикской и Киргизской ССР - с 10 августа, а в Дальневосточном и Красноярском краях и Восточно-Сибирской области – с 15 августа 1937 г. Операцию планировалось провести в четырехмесячный срок. Следует сказать, что срок проведения операции систематически продлевался, и закончилась она только в ноябре 1938 г. Таким образом, вместо планируемых 4 месяцев, операция продолжалась около 15 месяцев.

     Репрессии подлежали бывшие кулаки, социально опасные элементы, члены антисоветских партий, бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты и т.д. На самом деле, при проведении этой операции, да и вообще в тот период, репрессиям подлежали практически все слои населения страны.

     Приказ разделил всех репрессируемых «кулаков и др. антисоветские элементы» на 2 категории: к первой категории относились наиболее враждебные элементы, они подлежали расстрелу, а ко второй категории относились все остальные менее активные, но все же враждебные элементы, которые подлежали аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет. Причем приказом предписывалось арестовывать в первую очередь контингенты, отнесенные к первой категории, а контингенты, отнесенные ко второй категории, до особого на то распоряжения репрессии не подвергать.

     Также, в соответствии с данным приказом, следствие должно производиться ускоренно и в упрощенном порядке. Для ускоренного рассмотрения дел были созданы внесудебные органы расправы – республиканские, краевые и областные «тройки».

     Следует остановиться на «тройках», которые стали главным орудием проведения операции. Говоря о «тройках», следует сказать, что они появились гораздо раньше 1937 года, но деятельность прежних «троек» имела другой характер. Термин «тройки» появился после переезда Всероссийской чрезвычайной комиссии в Москву 18 марта 1918 г. Тройка в составе
Ф.Э. Дзержинского, В.А. Александровича и Я. Х. Петерса была создана для принятия решительных карательных мер, вплоть до расстрела в отношении «бандитствующих и прочих уголовных элементов из числа анархистов» [2.С. 601]. В 20-е годы прошлого века деятельность «троек» была направлена на борьбу с отдельными преступлениями. Причем, по мнению О.Б. Мозохина,  в 20-е гг. они сыграли положительную роль [6. С. 111]. В центральном аппарате Объединенного государственного политического управления тогда работали восемь «троек».

     Но в 1937 году «тройки» были использованы непосредственно как инструмент для проведения массового террора по всей стране. Приказом № 00447 тройки были созданы в каждом регионе. Так как до этого «тройки» не использовались в таком качестве, то на местах стали возникать вопросы по поводу полномочий нового органа. Так, 17 июля 1937 г. обком ВКП (б) Бурят-Монголии Ербанов направил Сталину письмо с текстом: «Прошу разъяснения, пользуется ли утвержденная тройка по Бурят-Монголии правами вынесения приговора или будет только проверять списки…» Сталин ответил Ербанову весьма характерным по своему содержанию письмом: «По установленной практике тройки выносят приговора, являющиеся окончательными».

     Безусловно, «тройки» особенно подходили для выполнения приказа, так как в отличие от судов они могли рассматривать дела в упрощенном порядке и в более короткие сроки. Более того, доказывание вины практически не требовалось. Так, 27 декабря 1937 г. Вышинский своим приказом предписал всем прокурорам страны: «… когда доказательства вины не позволяют их использование во время суда», использовать вместо судов «тройки» [5. С. 107]. Они  вели протоколы своих заседаний, которые содержали приговор для каждого осужденного. Эти протоколы направлялись начальнику оперативной группы для приведения приговора в исполнение.

     Когда Ежовым был подписан приказ, утверждающий лимиты, прокурор СССР Вышинский отправил шифртелеграмму прокурорам по всей стране: «Ознакомьтесь в НКВД с оперативным приказом 00447… Соблюдение процессуальных норм и предварительные санкции на арест не требуются» [1. С. 141] [4]. Прокурор СССР избавил проведение массовых репрессий от какого-либо прокурорского вмешательства. Следует отметить, что вообще прокурорский надзор в то время был очень ослаблен [4. С. 229].

     Председателями «троек» стали наркомы НКВД (начальники  управлений НКВД). В качестве других членов «троек» в приказе фигурируют во многих случаях партийные руководители региона и председатели исполкомов/СНК, иногда вместо одного или обоих – вторые или даже третьи лица в соответствующей иерархии, нередко в «тройку» включался прокурор или его заместитель.

     Также параллельно с вновь созданными «тройками», работали еще и «милицейские тройки», созданные еще в 1935 году отдельным приказом. Однако после начала действия приказа № 00447, работа «милицейских троек» значительно ослабла [2].

     Следует отметить, что данная операция была достаточно хорошо профинансирована. Постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) «Вопрос НКВД» от 31 июля 1937 г. на проведение операции из резервного фонда СНК было выделено НКВД 75 миллионов рублей. А также 10 миллионов рублей выделялось ГУЛАГу на организацию лагерей и на проведение подготовительных работ.

     Приказ 00447 утвердил следующее количество подлежащих репрессии: всего приказывалось репрессировать 268 950 человек, из них по первой категории (расстрел) – 79 950. По Московской области приказывалось репрессировать 35 000 человек, по Ленинградской области – 14 000 человек, по Свердловской области – 10 000 человек и т.д. Также отдельным пунктом шли лагеря НКВД, в которых необходимо было репрессировать по первой категории 10 000 человек.

     Приказ закрепил также следующее: «Утвержденные цифры являются ориентировочными... В случаях, когда обстановка будет требовать увеличения (обратим внимание, именно увеличения – прим. автора) утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны предоставить соответствующие мотивировочные ходатайства». Следует также отметить, что «тройки» имели право по своему усмотрению изменять категории, в том числе переводить репрессируемых из «второй категории в первую».

     Норма приказа о возможности увеличения «лимитов» породила соревнование за более быстрое выполнение его требований.

     Так, в приказе наркома внутренних дел Киргизской ССР Лоцманова от
9 марта 1938 года «О результатах социалистического соревнования Третьего с Четвертым отделов УГБ НКВД Кир ССР за февраль месяц 1938 года» говорилось:

     «Четвертый отдел в полтора раза превысил по сравнению с 3-м отделом число арестов за месяц и разоблачил шпионов, участников к/р органи­заций на 13 человек больше, чем 3-й отдел.

     На тройке рассмотрено дел по объектам 3-го отдела (включая периферию) на 25 чел. меньше, чем по объектам 4-го отдела, однако 3-й отдел передал 20 дел на Военколлегию и 11 дел на спецколлегию, чего не имеет 4-й отдел. Зато 4-й отдел превы­сил количество законченных его аппаратом дел (не считая периферии), рассмотрен­ных тройкой, почти на сто человек (95). ...По результатам работы за февраль месяц впереди идет 4-й отдел» [1. С. 612].

     Таким образом, операция по репрессированию антисоветских элементов проводилась как сверху, путем неоднократного установления дополнительных «лимитов», так и снизу (на уровне руководителей местных УНКВД), путем оперативного выполнения приказа и запросов на увеличение лимита. Описанные выше соревнования по репрессии на местах обуславливается тем, что в 1934 г. начался период так называемой «Большой чистки» в руководстве НКВД [8. С. 32]. Сотрудники НКВД на местах вынуждены были покрывать вышеуказанные цифры, чтобы самим не стать подвергнутыми репрессии. Так, постановлением ЦК ВКП (б) от 10 июля 1938 г. 13 руководителей местных органов НКВД были отстранены от занимаемой должности, впоследствии 12 из них были арестованы и расстреляны [2].

 Следует особо отметить, что «Большая чистка» касалась также и органов прокуратуры. Поэтому и прокуроры, участвуя в «тройках», сами попадали в «группу риска» [3. С. 58-60].

     Всего за 10 дней превысили установленные для них «лимиты» НКВД Дагестанской, Чечено-Ингушской и Крымской АССР. Для Омской области «лимит» по первой категории был установлен первоначально 1000 человек, но уже 13 августа (через 8 дней после начала операции) начальник УНКВД по Омской области Горбач сообщил Ежову, что по первой категории в области арестовано 5444 человека и просил увеличить «лимит» по первой категории до 8 тысяч человек [10].

     К 1 декабря 1937 г. размер выделенных «лимитов» на репрессирование составил 509 276 человек, в том числе на расстрелы – 214 326 человек [1. С. 611].

     В масштабы и темпы начавшейся операции отказывался верить даже А.И.Солженицын. Он писал: «Вспоминают старые арестанты, что будто бы и первый удар был массированным, чуть ли не в какую-то августовскую ночь по всей стране (но, зная нашу неповоротливость, я не очень этому верю) [9. С. 76]». Данные воспоминания очевидцев можно подтвердить приведенными ниже цифрами (следует обратить внимание, что речь идет только о контрреволюционных преступлениях, без учета общеуголовных). На 15 августа 1937 года (за первые 10 дней после начала операции) в Белорусской ССР было арестовано 7894 человека, в Западно-Сибирском крае – 13 650, в Омской области – 5 656. Всего же по стране за это время по неполным данным было арестовано 102 702 человека [1.С.610]. Из спецсообщения Н.И. Ежова И.В.Сталину «О первых итогах операции по репрессированию антисоветских элементов» [10.С.337] от 8 сентября 1937 г.: «… Всего на 1 сентября сего года было арестовано 146 225 человек. Из них 69 172 – бывших кулака, 41 603 уголовника и 353 454 человека – контрреволюционных элементов...»

     По состоянию на 1 января 1938 г. было арестовано 555 641 человек [2], а на 1 июня 1938 г. -  699 929 человек [2.С.17]. Следует отметить, что исполнение приказа и увеличение «лимитов» продолжались и после 1 июля 1938 г.

     Лишь 17 ноября 1938 г. приказ НКВД СССР «О порядке осуществления постановления СНК СССР и ЦК ВКП (б)…» [10. С. 612] отменил приказ № 00447, а также ряд других приказов, циркуляров и распоряжений НКВД СССР, ссылаясь на «серьезные ошибки, недостатки и извращения в работе органов НКВД» [10.C.610]. Данный приказ был принят в исполнении постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведения следствия» [10], изданного в тот же день. Указанными документами советское законодательство приводилось в соответствие с уголовно-процессуальными нормами. Но отмену приказа №00447 не стоит рассматривать с этой позиции, так как до этого момента (в период действия приказа) о процессуальных нормах никто и не задумывался. Более того, как было указано выше, действовал упрощенный порядок судопроизводства.

     Истинную причину отмены приказа сейчас выявить непросто. На наш взгляд, причину отмены ряда операций можно объяснить следующими обстоятельствами:

     Во-первых, план по репрессиям был не только выполнен, но и перевыполнен. И руководство страны на самом деле задумалось о сворачивании операций из-за того, что при сочетании внесудебных органов расправы, упрощенного порядка ведения дел, репрессии были уже бесконтрольны, а количество арестованных возрастало. Так, в упомянутом выше постановлении ЦК ВКП от 17 ноября 1938 г. говорится о том, что «…очистка страны от диверсионных повстанческих и шпионских кадров сыграла свою положительную роль в деле обеспечения дальнейших успехов социалистического строительства… Массовые операции по разгрому и выкорчевыванию вражеских элементов, проведенные органами НКВД в 1937 – 1938 гг., при упрощенном ведении следствия и суда – не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД…»

     Во-вторых, отмена ряда «репрессивных» приказов объясняется также политической борьбой в руководстве НКВД в тот период [8. С. 57-58]. Ведь 25 ноября 1938 г. (практически сразу после отмены приказов) Н.И. Ежов был снят с поста наркома внутренних дел СССР и на его место был назначен Л.П. Берия. Можно предположить, что выявление «серьезных ошибок, недостатков и извращений в работе органов НКВД» было лишь компроматом на Н.И. Ежова.

     Следует отметить также, что при последующих проверках деятельности НКВД в период действия приказа 00447 был выявлен ряд фактов, свидетельствующих о грубых нарушениях в работе НКВД в целях превышения «лимитов».

     Так, например, сотрудники УНКВД по Во­логодской области выехали в исправительно-трудовую колонию, изготовили там вымышленные протоколы допросов 84 заключенных с признаниями ими своей вины в антисоветской деятельности и обманным путем, выдавая себя за комиссию по отбору заключенных на работу в другие лагеря, получили подписи заключенных на этих лож­ных протоколах. На основании сфальсифицированных материалов все 84 заключен­ных по решению «тройки» были расстреляны.

     Кроме того, по единоличным распоряжениям начальника УНКВД по Житомирской области Вяткина в 1937-1938 годах расстреляно свыше четырех тысяч арестованных, среди которых были беременные женщины и несовершеннолетние дети. В момент расследо­вания этого факта выяснилось, что более чем на две тысячи расстрелянных протоколы членами «тройки» не подписаны и на многих из расстрелянных не оказалось следст­венных дел.

     В заключение можно сделать вывод о недопустимости  деятельности правоохранительных органов, основанной на заранее установленном плане, предусматривающем количество, вид и меру наказания.